Белое солнце Пойнтера - Страница 46

Может, он длился дольше, чем представлялось, может, расстроенные нервы сыграли шутку с восприятием времени — но мне показалось, что, войдя в ворота яркой, в полную силу светлой послеполуденной порой, вышли мы из них уже много ближе к вечеру. Освещение примягчало, потеплело в сравнении с дневной режущей белизной солнца. Что, если среди оборонительных ловушек Хасиры есть и такая — похищающая время у решившихся войти в город? У желанных гостей — немного, с полдня, у нежеланных — всю жизнь, наподобие недоброй памяти переделанных кухонных ускорителей ГранМадам и Хозяина Нищих…

Признаюсь, о такой оборонной магии я прежде не слыхал, а потому не стал заниматься пустыми домыслами сверх меры. К тому же мы до сих пор не покинули толщу крепостной стены, оставаясь в узком проезде, открытом лишь сверху. Впереди истекала тенью еще одна арка — надеюсь, последняя на пути в город. Может, оттого и казалось, что уже темнеет…

Впрочем, местным уроженцам чехарда с временами дня не мешала заниматься своими делами без малейшего следа вечерней расслабленности. По крайней мере, таможенники ею не страдали никоим образом. С обеих сторон проезда открывались оконца бесчисленных чиновников. У каждого из них имелся свой вопрос, свой документ, который надо было заполнить, и своя печать, призванная закрепить законность прохождения зоны его компетенции.

К счастью, дипломатический статус избавлял от большей части формальностей, по крайней мере, меня с женами и за компанию — Пемси. К нам тут же приставили важного драконида в лиловой тоге госслужащего — немалых чинов, судя по жезлу и богато украшенному футляру для письменного прибора на массивной цепи, свисающей с тонкой жилистой шеи в мелкой чешуе.

Мне и раньше доводилось видеть представителей пятой расы разумных, редких за пределами своей жаркой страны, но до сих пор лишь издалека. Младшие дети Отца-Перводракона приняли наибольшее количество его черт, менее других походя на иные расы. Даже мелкие зеленые гоблины, последние потомки Породителей с набором особенностей вроде цвета кожи, формы черепа и ушей, более близки прочим. Или хотя бы кажутся таковыми при общих с драконидами чертах — и те и другие теплокровные, яйцекладущие не млекопитающие. Зеленявки еще и роевые, самостоятельно в полный разум войти не способны…

Но даже в сравнении с ними разумные драконьей крови смотрятся более чуждо. Наверное, дело в пропорциях и чертах лица. Если у гоблинов и огров они окарикатуренно напоминают человеческие (или там эльфийские с халфлингскими) наподобие обезьянских, то здесь совсем другое. Будто в ту же, привычную для всех рас форму — две руки, две ноги, голова сверху — попытались втиснуть некую непередаваемо иную суть, не находящую ее естественной.

Чуть отливающая в зелень оливковая кожа сложена из мельчайших чешуек, на икрах, бедрах, лопатках, плечах и предплечьях сливающихся в глянцево-радужный сегментный панцирь, так же как на скулах и надбровьях. Вертикальные прорези ноздрей на чуть выступающем носу способны сжаться в почти невидимые щелочки, как и почти безгубый рот. А главное — прозрачные змеиные веки защищают глаза от песка и ветра, но не от света. Там, где другие закрывают глаза, младшие дети Перводракона закатывают под череп узкие прорези зрачков. В сравнении с этой змеиной повадкой отсутствия волос и молочных желез как-то уже и незаметно.

Тем не менее, несмотря на все это, дракониды не карикатурны и не страшны. Их мужчины обаятельны, а женщины прекрасны. И все они по-своему совершенны… но абсолютно чужды. По крайней мере, внешне…

К счастью, хотя бы одна близкая и понятная черта у прикомандированного к нам драконида имелась в наличии. Дотошность и въедливость, общая для всех таможенников по ту ли, по эту сторону Девственной Пустыни и лишь для начала прикрытая непременной предупредительностью, подобающей при трауре.

— Тысячекратно прошу прощения, эфенди, за то, что должен омрачить печальной вестью радость вашего прибытия, — издали зашел первый из официальных лиц, встреченных в Хисахе. — Полномочный посол Союза Эльфийских Городов, высокородный ау Рийнаорр ау Гуотт, скончался три дня назад.

Драконид почтительно склонил голову, выражая соболезнование. Недолгое, впрочем — основные его обязанности ждали неукоснительного исполнения. Оттого же, видимо, остались нераскрытыми обстоятельства смерти посла. Равно как и причины, по которым эта новость не достигла нас в пути…

Впрочем, кода вызова моей раковины дальней связи никто в Хасире знать не обязан, а лезть за ним в посольство — дипломатический скандал. Пока же новость прокатится по официальным каналам от одной столицы до другой, а главное, внутри обеих из ведомства в ведомство, может пройти куда больше, чем три дня. Полной недели не хватит!

Так или иначе, не в компетенции таможенника было обсуждать столь тонкие международные материи. У него и других дел оказалось в достатке. Поклонившись еще раз, он перешел к первейшему из них.

— Теперь попрошу эфенди и хай-ханум задекларировать предметы магии, ввозимые в Хисах. Вынужден предупредить, что все незадекларированные и сокрытые заклятия будут разрушены в Проходе Последнего Испытания с утилизацией высвобожденной магии в пользу казны.

Ну-ну… Посмотрел бы я, что станется с Хасирой при попытке разрушить заклятие, дающее магическую силу Восьмой Реликвии, которую я ношу в поясной сумке со смерти предыдущего владельца. Точнее, что останется от Южной Жемчужины, если вся эта мощь вырвется на свободу. Только смотреть на такое надо бы не из эпицентра, в который придется удар, а откуда-нибудь с безопасного расстояния. С той же Ветровой Стены, к примеру, или, в крайнем случае, из караван-ангара. Там хоть стены крепкие…